Дни, пролетавшие одним за одним, смазались, как это обычно бывает на большой скорости, в огромное пятно. День близился к вечеру, позади многие часы бесцельного времяпровождения и беспокойного сна в душной комнате. Часы, которые она ненавидела, но терпела, как хищник, знавший, что скоро наступит время охоты. Отдых приносил ей много большую тягость, нежели нервное ожидание безумной гонки, свершавшейся по ночам. Она не хотела мира, хоть и знала, что он - единственный способ прокрасться поближе к каждому, кого рано или поздно придется убрать с пути. А потому улыбки, вежливые поклоны и кивки стали неотъемлемой частью образа дворянки-беловласки, которая, казалось, вовсе не хваталась за победу.
  Уставшая от коротких и безликих переговоров и ненужных встреч, то и дело происходивших в гостевой части замка, она бесшумно скользнула в одно из помещений, притворив за собой тяжелую дубовую дверь. Спокойствие музыкальной комнаты мгновенно обволокло изголодавшуюся по сосредоточенному спокойствию Мишен, заставив ее наконец сделать полный наслаждения вдох. Воздух здесь был совсем не таким сырым и затхлым, как в бесчисленных каменных коридорах замка-лабиринта. Нет, он был наполнен тонким запахом свежеобточенного дерева и вдохновения, как правило, обитавшего в таких стенах. Она здесь уже не впервые. Музыкальная комната полюбилась ей наравне с библиотекой, к тому же, она привыкла к тому, что именно сюда редко кто заходит (возможно, сам предмет музыки ни для кого не представлял особого интереса), а потому здесь Вида вполне могла насладиться обществом самой себя, а, порой, даже спеть пару песен.
  Музыке в семье Фруа не учили. Ни у кого из "угольных" не было к тому таланта и мачеха посчитала не нужным тратить время и деньги на то, что все равно не возымеет успеха. Однако ж, в их доме, как у любой уважающей себя семьи, занимало свое место фортепиано, за которое иногда, как ни странно, садился отец. Голос его не был особенно красивым, но, тем не менее, казался уху Виды очень приятным. Она с трудом скрывала радость, обуревавшую ее в те моменты, когда он садился за клавиши, пробегая по ним легким движением пальцев. В такие моменты она не откладывала в сторону книги, но украдкой, чтобы никто не заметил, поглядывала на него, поющего, время от времени даже пытаясь запомнить движение его пальцев. Впрочем, садиться за инструмент самой ей никто не позволял. Уже много позже, будучи учителем в другой семье, она смогла наконец сесть за инструмент и обнаружить, что вполне неплохо может наигрывать несложные мелодии. Она вместе с детьми учила песни и, пожалуй, в самом деле получала удовольствие от исполнения. Здесь, в замке, что-то заставило ее вспомнить былые времена.
  Садясь за фортепиано, Вида не посчитала нужным как следует оглядеться; лаковая поверхность идеально гладкого инструмента завладела ее вниманием и Мишен благоговейно откинула крышку. Идеально настроено. И кто же следит за всем этим?
- В краю средь гор и цветущих долин
Текла река, исчезая вдали.
Прекрасней не было страны,
Где рождались баллады и сны. - старая баллада, которая так нравилась жителям окрестных деревень и часто игралась в тавернах. Она была по своему красива, но люди "высокого происхождения" почему-то не жаловали ее даже в качестве детской сказки. Пела девушка негромко, но со вкусом. Так бывало каждый раз, когда песня ей действительно нравилась.
- В дорогу звал глас таинственных гор.
Три сына там покидали свой дом.
Один был горд, другой — упрям,
А третий был сердцем смирён. - пальцы на мгновение забыли клавишу и мелодия дрогнула, впрочем, тут же выровнявшись вновь. Вида улыбнулась. Наедине с собой, цена ошибки резко уменьшалась.